Из лекции профессора и фотографа А. Ланге. (Понятие «(миниатюризация» ввел в большую науку его отец А. Б. Ланге)

Местные люди – очень маленькие, от силы метр шестьдесят сантиметров. Сильные, с огромными головами мужчины похожи на крабов, так как шея, что называется, «редуцировалась» в процессе эволюции, и голова срослась с грудью. Мужчины красивы, женщины – нет. Коротышки разной масти, бородатые, бритые, толстые и тонкие, деловито снуют на маленьких грузовичках, мопедиках и гольф-машинках по своим делам. Весь образ их жизни – классический образец эволюции жизни на вулкане.

…Идем по пустому острову. Никого. Машинки стоят вдоль домиков-кубиков, сложенных в разные конструкции – от больших вилл до крохотных ящиков. Домики белые, двери и ставни – синие, желтые, красные. Надо же выделяться на черной золе. Из-за почти игрушечных ворот – и это зимой! – просто вываливаются деревья, увитые оранжевыми мандаринами, апельсинами, желтыми лимонами, бугенвиллеями, и кое-где даже мелькают мелкие нарциссы. Шумит море, вдали торчит скала с белой трубой – маяком. Скала с маяком – брызг от взорвавшегося вулкана, младший брат острова.

Медленно идем дальше. Вот очередной кубик, очень элегантный – местное SPA. Огромная лохань из цемента; из крана течет вода из самого нутра вулкана градусов этак сорока пяти. Хозяин – модельер, может впустить, набрать лохань и чайку налить.

Среди деревьев на узкой улочке, по которой не пройдет даже маленький «Пежо», стоит мясная лавка. Магазин длинный, метров пять. Хозяин, маленький итальянец с красивым породистым лицом, молча смотрит на нас из-за разложенных котлет и сосисок всех видов и форм. Котлетки квадратные, круглые, плоские и пухлые, без хлеба, из одного мяса, мелко нарубленного, а не молотого в фарш. Тишина; аборигены держатся достойно и на расстоянии, трепаться не любят, но не мрачные. Скорее, задумчивые. Не понимая зачем (холодильник полный), покупаем котлеты и сосиски, объясняясь с продавцами на языке их начинки: «Хрю-хрю?» – «No». – «Бе-е – бе-е?! Берем. Грация».

Идем дальше. Проезжает на грузовике коротышка, везет большую беспородную псину, видно любимую. Люди маленькие, а собаки большие. Очень умные, у каждой свой хозяин, который их возит на своем транспортном средстве. Собак бездомных здесь нет. Впоследствии оказалось, что редко, но некоторые островитяне предпочитают и крошечных шпицев неясного происхождения.

Продвигаемся дальше, постепенно спускаясь к порту. Лабиринт крошечных улиц неожиданно заканчивается раскрывшимся панорамным видом плоской черной земли, серо-черной воды, мрачных облаков, застрявших на вершинах вулкана, и голубых лодок, разбросанных на берегу. Никого… Справа на очередном кубике одиноко вьется флаг с серпом и молотом, женщина за столом с фруктами и цветами ждет будущих членов восстановленной ячейки компартии. Почему-то захотелось записаться… Но как-то неудобно это делать без причин.

Прошли мимо пристани, к которой пришвартовался огромный паром из того, другого, прежнего мира. Коротышки снуют вокруг огромной пасти корабля, то забрасывая туда что-то, то выезжая оттуда на машинках. Паром кажется больше, чем весь остров.

Пошли дальше, минуя рабочую суету. Пустынный берег, beech-bar, никого. Картина из классического вестерна. Дневное затишье. Сели на ступеньки. Тихо. Проскочил мопедик с коротышкой и собакой. Остановился, собака деловито справила нужду, села в мопед, уехали… Эмчеэсники пробежали к грузовому вертолету, торчащему, как стрекоза, среди лодок. Собираются что-то перевозить со станции наблюдения за вулканом. Загрузка парома закончилась. Появляется Марио – самый красивый швартовщик. Лет семидесяти, крепкий, бородатый, а шевелюра!.. Ну просто потомок Нептуна. Уходит в дом.

Вдруг на грузовике с визгом проносится наш знакомый смешной Раста в шапке. Спешит на паром. Видно, понял, что попал не в Африку, чуть-чуть промахнулся. Успел.

Паром уходит, на пустой пристани три красные машинки ждут, когда поднимут якорь, а потом одна за другой, как после парада на Красной площади, разворачиваются и уезжают. Тихо. Порыв ветра, одна из лодок подлетела метров на десять и упала. Вулкан вздохнул… И снова все замерло. Появился Марио. Большой седой крабовидный красавец старик ведет на веревочке маленького грязно-серого шпица. Они чинно проходят мимо нас и удаляются в лабиринт кубиков. Я же говорила, бывают исключения. Ну все, и нам пора возвращаться…

Обедать. А это – отдельная история на острове.

Я люблю уединение, и еще я люблю готовить. Если у вас нет телевизора, радио, а вместо всяких аудио– и видеосредств только шум моря; нет центрального отопления, кроме печки-буржуйки, долго растапливаемой морским топняком, а свет в гостиной заменяет свеча, то для полного счастья остается только иметь газовую плиту, соевый соус, рис и человека, кричащего на весь остров: «Песка фреска-а…» («свежая рыба»).

Все это у меня было.

Поэтому, как только мы приехали, сразу купили кальмара у человека – Пески-фрески тотони и сардинки. Тотони – особый вид кальмара в этих водах. У него огромные глаза, похожие на человеческие, он очень умный. Поэтому лучше его не ловить: жалко. Купить легче. Потом наш знакомый Паоло принес пять маленьких тунцов. Их тут ловят, откармливают на Большой земле и отправляют в Японию. Бросив нам пакет с рыбой, Паоло предложил сделать сашими и заодно пересказал свой диалог с рыбаком. Рыбак:

– Нет, рыбу не продам, не хочу… А вообще, бери… Нет, не отдам… Ладно, бери, денег не надо, завтра отдашь… Нет, давай деньги, но у меня нет сдачи. Потом отдам.

– Пока!

– Стой! Я же ее не почистил!

В итоге я имела: первое – тотони, второе – сардины (купили сами у Пески фрески); третье – тунца (подарок Паоло) и четвертое – котлетки из мясной лавки. Недурно для первых дней! Я приобрела также соевый соус и рис, мы нарвали лимонов, взяли у Паоло рисовый уксус и оливковое масло. И наступило счастье.

Вначале мы съели кальмара, жаренного в соевом соусе, с отварным рисом – первый день. Вечером мы замариновали сардины. На следующий день сделали сашими из сырого тунца. Получилась целая кастрюля сашими. И съели его с рисом и соевым соусом. А вечером того же дня мы съели мясные котлетки и сосиски. Захотелось мяса. Понимали, что не круто, но очень захотелось. Сардинки уже не пошли, оставили на завтра. Да… Хорошо, когда можно есть сашими кастрюлями из «моря-у-тебя-под-окном» с рисом и соевым соусом.

Жизнь на острове в отсутствие других питейных заведений концентрируется вокруг маленького кубика около порта с названием громким и нездешним – beech-bar (в переводе – «пляжный бар»). Если присесть на стульчик под январским, особенно редким и поэтому дорогим сердцу солнышком и терпеливо наблюдать, затихнув с чашечкой «кафе доппио», что значит – двойной кофе, или двойной эспрессо (для справки: на Сицилии не понимают, что значит какой-либо другой кофе, кроме эспрессо. Например, на просьбу налить американский кофе они вежливо наливают большую чашку крепчайшего эспрессо и спрашивают при этом: «Американо – это много эспрессо, не так ли?»), – так вот, замерев с чашечкой кофе, можно чуть-чуть вникнуть в темы и «интонацию» жизни островитян. А если при этом стационарно установить видеокамеру, не меняя угол зрения, то, сильно не напрягаясь, получится концептуальное кино, почти Вендерс: больно богатая натура. За неимением видеокамеры я просто зафиксировала фотокамеру в одной точке (дорога к пристани, слева – лодки и море, справа – кубики, впереди – пристань, на переднем плане – столик и стулья) и честно нажимала на кнопку при появлении живых объектов.